Его выступление в Пресненском районном суде заняло 11 минут и не оставило равнодушным никого из двух десятков слушателей. «Антенна» публикует стенограмму обращения артиста.
«Ваша честь, уважаемое собрание! Резонансное дело. Я так понимаю, резонансное по таким обстоятельствам, что если артист популярный, значит, он и должен отвечать популярно, то есть по полной. Больше в два раза, чем просто человек. Значит, если я не прав, то я дважды не прав. Я вел себя, по-моему, нормально. Может, раза три не сдержался. Адвокаты говорят, все это время я вел себя негативно, хотя я маленький человек.
Никакого негатива, как говорилось в суде, по отношению к потерпевшим я никогда не испытывал, не испытываю и не буду испытывать. У них огромное горе, мне их очень жалко, я соболезную и переживаю за них. К адвокатам потерпевших у меня совершенно другое отношение, потому что они своим препятствием не дали не только удовлетворить моральный ущерб, а вообще помириться. Все говорят, что это не процесс, а цирк и шоу. Ну давайте и разберемся потихонечку, кто этот цирк и шоу устроил. Сергей Захаров умер рано утром 9 числа (9 июня. — Прим. «Антенны»). Уже днем 9 числа его семья и родственники были на телешоу вместе с адвокатом потерпевших Добровинским, который вызвался их бесплатно защищать. Если в вашем возрасте, Александр Андреевич, вы считаете нормальным приезжать на самокате в суд, то это, наверное, не шоу. Хотя, по-моему, это так. Я понимаю вас, вы, конечно, учились у замечательных педагогов — Сергея Аполлинариевича Герасимова и Инны Владимировны Макаровой. Я их знавал. И для шоу вы делаете все. Я не знаю, почему вы не доучились. Я думаю, что вас выгнали не за профнепригодность, потому что вы отлично играете адвоката, вы прекрасно играете самокатчика, конкретно играете. А я думаю, вас выгнали за аморалку. Потому что то, что вы делаете — это аморально. Привести сюда вот эту, с позволения, даму. Я имею в виду адвоката Бутырину. Я встречал, вернее видел ее издали в таких местах, куда адвокаты не могут позволить себе ходить.
Я действительно сразу сказал, что я не буду отмазываться. И я поэтому здесь. Если бы я отмазывался, если бы я пользовался телефонным правом, которое работает у нас в стране, этого суда бы не было. Я поэтому пошел в суд, я хотел решить все честно и объясниться, разъяснить для себя все-таки. И тут я, оказывается, не прав. Надо было отмазываться. А если отмазываться, то тоже не прав. Куда ни плюнь…
Я потом не признал вину. Я ее сначала, вернее, признал, мне из всех телевизоров, отовсюду говорили: «Вот, ты убийца, вот ты такой, другой». Я записал какие-то слова потерпевшим. Опять стали: это не потерпевшим я записал, это не им, это я играю. Очень сложная профессия — артист. Потом я не признал вину. Потому что, во-первых, я не помню действительно ничего. И самое страшное, что я не помню удара. Я пытался вспомнить, я вспоминаю до сих пор. Я надеюсь, что когда-нибудь я вспомню. Мне сказали, что выпить мне надо столько же, сколько я тогда выпил, тогда вспомню. Но я все это время не пью, несмотря на то, что некоторые журналисты почему-то пишут, что я здесь был выпивший. Но это остается на их совести.
Значит, я пошел в суд и не стал отмазываться, но и в этом я неправ. Я не признал вину — и в этом я неправ. Я хотел просто услышать, доказательства увидеть — неправ тоже, надо было признавать, без доказательств. Я разговаривал с [моим адвокатом] Эльманом [Пашаевым], я действительно ему сказал, что десятку дадут точно. Но он не верил, а я понял, что это совершенно лишнее, лишний мой экспириенс (опыт. — Прим. «Антенны») с этим судом. Если разбираться, значит, я снова неправ.
Потом по поводу пленки, которую представила свидетельница Набокина (Светлана Набокина, работающая в бистро напротив места ДТП, сняла на видео первые минуты после столкновения, на этих кадрах нечетко видно, как с водительского сиденья джипа выводят человека, похожего на Михаила Ефремова. На допросе она узнала в нем обвиняемого. — Прим. «Антенны»). Потом, наверное, это не она представила, а какая-нибудь знакомая, она так говорила… Ну вообще читала что-то там по телефону. Я спросил этого Бобикова, Бабикова (врач-реаниматолог Илья Бабиков свидетельствовал, что вместе с другом вывел Михаила Ефремова с водительского сиденья джипа сразу после ДТП. — Прим. «Антенны»), какой у него рост. Он мне ответил — 178. У меня рост 170. И на этой пленке идет тот, кто как бы я, он выше этого Бобикова на голову, и еще прозрачный какой-то. Так что там нужна, конечно, этого Бобикова экспертиза.
Почему я не высказывал соболезнования в суде, когда тут сидели потерпевшие? Да если бы я их высказал, вы бы мне сказали, что я играю на зрителя. Потому что действительно я в тупике. Что бы я ни сделал, все не так. Во всем неправ.
Кстати, поразительная логика: с одной стороны, вы все хотите, чтобы меня жестко наказали, а с другой стороны, говорите, что адвокат меня уже своей защитой жестко наказал. Чего вы хотите? Чтобы адвокат меня жестко наказал или жестко наказать? Или двойное? Я думаю, двойное хотите — чтобы он меня жестко наказал своей защитой и еще жестче чтобы было. Ну мы и видим — 11 лет (такой срок в колонии общего режима потребовали государственные обвинители. — Прим. «Антенны»), что, вам мало? В общем, я понимаю, что я неправ во всем.
Ваша честь, я признаю свою вину. Я искренне раскаиваюсь в том, что я сделал, если это сделал я. Ну, наверное, судя по всему, тут такие шикарные доказательства. Это, наверное, я сделал. Если это сделал я, я тем более не знаю, чего делать мне дальше. Я хочу сказать, что алкоголь — это, конечно, дикое зло. Надо знать меру всегда. Потому что если не знаешь меры, пойдешь на 11 лет на нары. Я искренне раскаиваюсь. Я глубоко соболезную семье Захарова. Я прошу у них прощения и хочу прочитать стихотворение, которое написал на девять дней смерти Сергея Захарова, 17 числа.
Памяти Сергея Захарова.
Сергей, мы не были знакомы,
Наше знакомство стало ужасным:
Я был в состоянии алкогольной комы,
А ты погиб совершенно напрасно.
Если, Сергей, я смогу пережить твою смерть,
Все, что будет потом, только во имя твое.
Я буду молиться, если смогу дотерпеть
До того времени, когда мы станем вдвоем.
Там, где никто не сдает и никто не злится,
На том свете нет таких понятий:
Там у всех, как у тебя, светлые лица,
Меня туда не возьмут, там нет никаких демократий.
Сергей, я не прошу у тебя снисхождения,
Я омерзительный, пьяный, ужасный, не человек.
Ты, к сожалению, не слышишь моего к тебе обращения,
Мне, к сожалению, не удастся вернуть тебя в этот век.
Господи, дай мне немного сил, а Сергею — Рая!
Вот бы поговорить с ним, увидеть его, помолчать…
Я же дошел до ручки, как в жизни дошел до края,
Есть на кого поставить Каинову печать.
(Во время чтения стихотворения прокурор Диана Галиуллина, которая и попросила для него 11 лет в колонии общего режима, дважды смахнула с лица слезу. Многие собравшиеся тоже расплакались. — Прим. «Антенны»).
Еще, ваша честь, я очень люблю людей. Я очень люблю своих детей, жену. Вообще, я всегда я думаю про себя, звездой никогда не считал. Никогда не пользовался — популярностью своей, безнаказанностью, как тут говорят. Да, наверное, выпивал. Как простые люди выпивают. Я думаю, если был бы тут простой человек, не было бы 11 лет, было бы семь — восемь. Ну 11 лет, что ж. Очень кровожадно, конечно, потому что я боюсь, не доживу до освобождения. То есть это смертный приговор. А при смертном приговоре есть последнее желание, а как же. Я, конечно, прошу вас, ваша честь, вынести мне законный приговор. Спасибо».
Мнение специалиста
Что означает речь Ефремова?
Анатолий Кустов, криминалист, доктор юридических наук, профессор, академик РАЕН:
– Ефремов наконец понял, что ничего не решает, что совершенное им невозвратимо и успокоился. Но как актер продолжает играть на публику и выдавливать к себе сочувствие. Его слова по отношению к потерпевшим выдают то, что их трагедию он воспринимает отстраненно, как горе чужих ему людей. Оно не тронуло его лично, но чисто по-человечески, не слишком глубоко, он им сочувствует.
Зато он долго возмущался, что на одно из заседаний Добровинский прикатил на самокате. Но Ефремов не мог видеть этого лично, так как его доставляли в суд всегда в разное с адвокатами время. Значит, ему это кто-то рассказал, а может, и показал. А значит, и другие мысли в речи могли быть ему подсказаны, например, его защитником. Да и сроки итогового признания вины наверняка принадлежат тому же автору — Пашаеву, который ранее так же уговорил его вину признавать отказываться. Опохмелившись, он осознал, что натворил, во всем раскаялся и сознался, но Эльман, чтобы затянуть дело и устроить из него шоу, подговорил его забрать слова обратно.
Показания свидетелей Ефремов поставил под сомнение, чтобы усомнилась и судья. Ведь если судья чувствует, что все доказательства — не прямые, а косвенные, она имеет право вернуть дело на доследование. Оговоркой «если это сделал я» он опять же вкладывает в головы участников и слушателей последнюю надежду — а может, все-таки это был не он? Ведь свидетели обвинения же заявляли, что за рулем сидел не он.
А вот в стихотворении памяти Сергея Захарова подсудимый искренне раскрывает душу. Его гибель его по-настоящему потрясла. И еще он понимает, что стихи будут читать его поклонники, может, они останутся в веках.
Бояться не дожить до освобождения не стоит: в колонии ему создадут элитные условия. В финале речи он показал, что боится наказания не столько в виде лишения свободы, сколько в оторванности от публики, выходов на красную дорожку, премьер, банкетов. Он, конечно, будет выступать перед заключенными, но такой разношерстной, интеллигентной аудитории он там не обретет. Там зритель другой и другие в почете развлечения. Там его не будут ценить и хвалить, не будут ему аплодировать. Не будет откровенного и осмысленного восхищения им. Для него это самое большое наказание.
судебные хроники
Как менялись показания Ефремова
9 июня (допрос следователя) «Да, конечно, признаю [вину]».
12 июня (видеообращение) «Отмазываться я не собираюсь. Да и как тут отмажешься, когда все всё видели».
6 июля (досудебный протокол) «Я не признаю вину в ДТП».
5 августа (на суде) «Как же я могу признать свою вину, когда ничего не помню?»
21 августа (на суде) «Я склоняюсь к тому, что сидел на пассажирском сидении, меня туда затащили».
31 августа (на суде) «Я вину признал, потому что с похмелья человек отравлен. Из всех телевизоров и сайтов говорили, что я убийца и это сделал я. И потом я на видео увидел, что на месте говорю: „Я виноват“. Но на самом деле я там говорю: „Я не виноват“, но предлог „не“ вырезан, там можно прочитать по губам, и это же заметила моя жена — профессиональный звукорежиссер. Я понимал, что если признать вину, то это смягчающее обстоятельство. Но я не хочу брать чужую вину за всех. Тут моя вина, несомненно, есть. Она в пьянстве. Но всю вину — за Октябрьскую революцию и Великую Отечественную войну — я брать не собираюсь».
3 сентября (последнее слово) «Я признаю свою вину».
слово эксперту
Как алкоголизм повлиял на Ефремова?
Алексей Егоров, психиатр, нарколог, доктор медицинских наук, профессор:
– Признаков деградации личности у Ефремова нет. Если бы его признали слабоумным, то по этой причине освободили бы от ответственности. Но он хронический алкоголик, больной человек. Знает свою зависимость, но ничего не может с ней поделать. Он не вызвал такси или трезвого водителя, так как был пьян и — просто об этом не подумал. Машиной смог управлять благодаря моторным навыкам от спинного мозга. Но внимание было резко подавлено — и вот результат.
Экспертиза показала: в момент ДТП у него была обычная форма опьянения, а не патологическая, когда от малой дозы развивается, по сути, психоз.
Отказ от алкоголя в колонии только положительно скажется на его физическом здоровье, а вот в психическом плане — сил ему это выдержать, придется тяжко.
Конечно, на нем сказалась наследственность, ведь от алкоголизма страдал его отец, Олег Ефремов. Но отвественность за произошедшее лежит и на окружении, на так называемых друзьях и коллегах, которые поддакивали его определению себя как «веселого пьяницы» и наливали еще и еще.
Женские трагедии
От действий Ефремова не только погиб Захаров, но и пострадали их женщины.
– Я с мужем себя отождествляю, любое горе мы всегда переживаем вместе, — заявила на допросе свидетель защиты Софья Кругликова, пятая жена Ефремова и мать его трех несовершеннолетних детей. — Он очень глубокий и любящий, не только жену или детей. Я понимаю его состояние сегодня. Это состояние затравленности и уничтоженности. Из всеми любимого он превратился во всеми ненавидимого, а ведь с детства у него главная зависимость — реакция публики. Со всех сторон не было человека, который не кричал бы мне о том, что мой муж виноват. Меня стали преследовать. Пытаясь поговорить со мной, в нашу дверь стучали ногами. А раньше я давала интервью только на позитивные темы — что-то про красоту и любовь. Я тоже чувствую себя потерпевшей.
Адвокат Пашаев заявил на прениях, что все расходы в деле, кормил-поил ли он свидетелей, оплачивал ли дорогу и проживание — нес не он: все деньги давала Софья, чтобы спасти мужа.
– За несколько дней до аварии умерла еще и моя мама, такого даже в страшном сне не представить, — сказала в суде потерпевшая Маргарита Захарова, официальная жена и вдова Сергея, мама его младшего сына. — Семья у нас очень дружная, мы и в караоке пели, и в настольные игры играли — всем вместе-то веселей. Супруг содержал нашу семью, мы потеряли кормильца. Сережа был такой… Добрый, нежный, ласковый. Я за ним как за каменной стеной! Муж работал в Москве, виделись мы редко, все силы он отдавал детям… Слезы душат, сердце разрывается от боли.
Адвокат Хайруллина позже уточнила, что на заседании Маргарите стало плохо и попросила приобщить ее больничный к делу.
– Ничего сейчас не чувствую, только облегчение, что все это подходит к концу, прекратятся все мытарства и цирк, устроенный адвокатами, — призналась «Антенне» Ирина Стерхова, гражданская жена Захарова, с которой он прожил в Москве более 20 лет и которую так и не признали потерпевшей по делу. — Если Ефремов совершил проступок, то наказание должно быть обязательно, но радости от этого я не испытываю. Мне это Сережку не вернет, жизнь мою это не изменит. Так что радоваться нечему. Мне надо как-то найти силы жить дальше. (Плачет.) Желательно, научиться не так часто плакать. Ефремов отнял у меня самого родного, самого любимого человека. Я встретилась с Сережей, когда мне исполнилось 38 лет. Уже не девочка молоденькая и не первая любовь, но я думала, что у нас это будет до конца нашей жизни. Единственный, с кем хотелось состариться. Но судьба вот так распорядилась. Видимся с ним теперь на кладбище. Позволит здоровье, до зимы еще к нему поеду (Захаров похоронен под Рязанью, в родном селе Кузьминском. — Прим. «Антенны»). Ефремова я так и не простила. Может, получится простить, когда рана затянется и сердце успокоится. Мне неважно, что он у меня и не попросил прощения, просто еще слишком больно, еще не отпустило.
7 наивных вопросов о будущем Ефремова после приговора
Отвечает почетный адвокат России Леонид Ольшанский
1. Как быстро Ефремова отправят в место лишения свободы, дадут ли собрать вещи и проститься с родными?
– Время у него еще есть. Приговор вступит в законную силу только после суда апелляционной инстанции. Судья скажет Ефремову, сколько дней у него есть на подачу апелляции. Обычно на это дают от 10 до 30 суток. Рассматривают жалобу, как правило, не раньше, чем через один — два месяца. То есть при хорошем раскладе у осужденного есть еще в запасе три месяца. Но зато само слушание по апелляции проходит одним днем — оно длится всего несколько часов, не больше. Вышестоящий суд не может назначить приговор более суровый, чем вынесли, а вот скинуть один — два года — вполне. Но в нашей практике этого практически не происходит, в 90 % случаев приговор полностью оставляют в силе. В случае нахождения процессуальных нарушений дело могут дослать в суд первой инстанции на новое рассмотрение.
2. Где будет находиться Ефремов, пока ждет рассмотрения апелляции?
– Скорее всего, в своей квартире под домашним арестом, как это было и во время суда. После вынесения приговора судья может поменять меру пресечения на более строгую — например, отправить его в СИЗО, однако в данном случае это вряд ли произойдет, учитывая возраст и состояние здоровья осужденного, к тому же он ни разу не нарушил режим. Да и судья недаром ранее продлила домашний арест до 22 января 2021 года.
3. Какие условия в колонии-поселении и в колонии общего режима?
– Условия отличаются кардинально. Как разъясняет ФСИН, колония-поселение — это относительно легкое ограничение свободы. Осужденные не заперты по камерам, а могут свободно перемещаться по территории. С разрешения администрации — даже ездить на работу в город и проживать за пределами исправительного учреждения вместе с семьей. В таком случае снимают комнату или избушку у какой-нибудь местной бабушки. Тут нет ограничений по количеству свиданий, посылок и передач, получению и тратам денежных средств. Разница между колонией-поселением и колонией общего режима состоит также в контингенте. Если тюрьмы в России делятся на мужские и женские, то в вольном поселении есть общежития для осужденных обоих полов. Колонии-поселения обычно находятся вблизи населенных пунктов, в которых осужденные могут найти работу, а исправительные колонии, как правило, удалены от сел и городов. Общее для ИК всех режимов — это норма жилого пространства на человека. Она составляет 2 кв. м для мужчин. Там живут в бараках — это 50 — 100 нар в несколько рядов. Деревянный туалет с дыркой в полу — на улице. В колонии общего режима есть три вида условий содержания — облегченные, обычные и строгие. При обычных условиях заключенному дозволяется: тратить денег, помимо заработанных, — 3 МРОТ; краткосрочных и долгосрочных свиданий — 6 и 4 в год; посылок и передач — 6 в год; бандеролей — 6 в год; прогулок — без ограничений.
4. Обязан ли Ефремов работать во время отсидки?
– Конечно, если позволяет здоровье. Где-то заключенные лес валят, где-то тапочки шьют, а где-то и стулья выпиливают.
5. Может ли Ефремов выйти по УДО?
– Да, если будет себя примерно вести и отсидит не менее половины срока.
6. Может ли Ефремов писать в колонии сценарии или стихотворения?
– В свободное время можно заниматься всем, чем угодно, кроме пьянства и хулиганства.
7. Может ли Ефремов пользоваться средствами связи?
– В колонии-поселении — да, любыми, и телефоном, и Интернетом, без ограничений. В колонии общего режима любые средства связи запрещены.
